«Кто не кормит свою армию, тот кормит армию оккупанта». Как разминируют сельскохозяйственные земли в Нибулоне

Директор по взаимодействию с органами власти компании Нибулон Михаил Ризак в интервью Radio NV о том, как разминируют сельскохозяйственные земли.

 — Начнем с того, с чем столкнулась компания Нибулон после освобождения правобережной Херсонщины? Оценивали ли, какой объем сельскохозяйственных земель оказался загрязненным?

— Компания Нибулон исторически работает с фермерами — малыми и средними. До войны мы работали с четырьмя тысячами пятьсот фермеров, сегодня — с тремя с половиной тысячами. Мы обеспечиваем им экспорт зерна и глубоко понимаем проблематику заминированных земель на деоккупированных территориях.

Собственно компания Нибулон обрабатывает семьдесят пять тысяч гектаров до войны, 30% данного земельного банка был временно оккупированы, из которых пять тысяч были деоккупированы в Николаевской области при освобождении правобережья Днепра. В связи с этим наша компания приняла решение продвигаться и возвращать эту землю в обработку, дабы обеспечивать продовольственную безопасность и формировать дополнительное производство зерна для экспорта.

— Мне очень нравится миссия компании — «На пути к миру, в котором нет голода». Идея разминирования своих территорий также об этом. А как появилась идея самостоятельно разминировать свои земли? Только обязательно напомним о том, что это не самодеятельность. Объясните.

— Да, это не самодеятельность. В конце 2022 года мы увидели, что у нас пять тысяч гектаров деоккупированы и их нужно возвращать в обработку. Проанализировали рынок — на тот момент было около пяти-шести операторов противоминной деятельности, они были чрезвычайно загружены работой. И сегодня у них перед собой 50 тыс. кв. км деоккупированных земель, которые необходимо разминировать.

Чтобы сделать это максимально быстро, компания приняла решение сформировать отдельный департамент разминирования. У нас не было практического опыта этой деятельности, но мы отлично руководствуемся [правилами оформления] разрешительных документов. Наш юрдепартамент помог сформировать пакеты документов, а департамент HR нашел людей, у которых есть практический опыт.

Нам известно, что с 2014 года [продолжается] агрессия со стороны РФ, и в Украине достаточно много людей, которые сертифицированы как саперы. Мы нашли на рынке труда таких людей, сформировали департамент, руководствуясь их опытом, сформировали разрешительные документы и СОБы (инструкции, как работают на поле). И прошли сертификацию.

Основное направление, с которого мы начали, — это НТО, нетехническое обследование. В Николаевской области многие земли признаны потенциально опасными, но на самом деле там транзитное прохождение российских войск происходило. То есть реального минирования и зоны конфликта, глубоких окопных войн там не было. Поэтому НТО позволяет максимально эффективно, быстро вернуть в легальную обработку земли, признанные потенциально опасными. Процедура НТО составила примерно два месяца от начала реализации до сертификации.

— Это очень быстро.

— Да, очень быстро. Именно поэтому было принято управленческое решение разделить НТО как направление возвращения земель в обработку, и ручное разминирование, техническое разминирование, очистка зоны боевых действий; и механизированное разминирование, которое представляет собой именно разминирование на поле, работы с минами — это медленный и дорогостоящий процесс.

Поэтому была сформирована такая политика, управленческое решение: продвигаться в НТО, максимально быстро вернуть то, что мы можем по НТО, в обработку. И дальше уже продвигаться непосредственно в разминирование.

В конце апреля прошлого года мы получили сертификат, и уже обследовали более 5,4 тысячи гектаров, из которых около пяти тысяч были возвращены в обработку. Поскольку в Украине отсутствует рынок земли, владельцами этих земельных участков, как правило, являются физические лица — граждане, проживающие на деоккупированных территориях и для которых арендная плата — это значимый элемент обеспечения жизнедеятельности. Эти пять тысяч гектаров касаются 650 граждан, собственников этой земли — они смогли получать вознаграждение в виде арендной платы за эти земельные участки.

— Сколько саперов работают у вас сейчас? Что можете сказать о техническом разминировании, машинном, не знаю, как его правильно назвать. Известно, что новейшая техника сейчас работает на полях.

— Да, на сегодняшний день мы уже сертифицированы также на ручное разминирование, на техническое, очистку зон боевых действий. А также мы прошли все процессы и ожидаем сертификацию машинного разминирования. Сейчас у нас уже две машины JCS-200.

— А что это за машины?

— Это немецко-швейцарская компания, которая производит эти машины в основном в Германии. Мы также боремся за локализацию [производство], чтобы, возможно, наладить производство на нашем судостроительном заводе, который простаивает с первого дня войны в Николаеве. Эта машина обладает охватом два метра и ее значительное преимущество — это то, что можно быстрее разминировать землю и возвращать ее в обработку.

Для понимания, себестоимость машинного разминирования достигает пяти с половиной тысяч долларов за гектар. А ручное разминирование (длительный процесс) — более 120 тысяч долларов за гектар. Разрыв более чем в 20 раз.

— И время.

— Совершенно верно. Машина может обеспечивать в месяц возврат до 0,8−1 га. Это позволяет быстро вернуть эти участки.

Почему это важно для агрария? Цена земли значительно меньше, чем цена разминирования, поэтому аграрий не может себе позволить значительные средства на разминирование. Сегодня фермер может позволить только финансирование НТО для легального возвращения земли в обработку. И государство сейчас приняло постановление КМУ от 12 марта, которое позволяет получить компенсацию в размере 80% из госбюджета на разминирование.

Вместе с тем наши подсчеты говорят, что этой программой мало кто воспользуется, потому что даже машинное разминирование — это пять с половиной тысяч долларов, 20% от этого — тысяча сто долларов за гектар. Южные регионы Украины, в частности Николаевская область: цена земли, свободной от минного засорения, при покупке в собственность достигает 1,1−1,2 тысячи долларов за гектар. Фермеру гораздо проще находить и инвестировать именно в покупку земельного участка, чем разминировать.

И это глобальная проблема, потому что граждане, которые являются владельцами этой земли (или если это коммунальная собственность или государственная), они все полагаются на то, что государство придет и когда-то бесплатно разминирует земельные участки. Фермеру экономически невыгодно финансировать это направление.

Мы сейчас работаем с донорскими организациями, чтобы найти финансирование на 100% компенсации разминирования, чтобы обеспечить возвращение этих земель в обработку.

— О самодеятельности. Фиксируются неединичные случаи, когда гибнут люди. Сами выходят в поле, пытаются разминировать и просто подрываются на минах — получают травмы или даже погибают. Знаем, что именно фермеры на первом месте среди погибших от минно-взрывных предметов. Что с этим делать?

— Необходимо продвигаться с анализа причинно-следственных связей, почему фермер вообще идет самостоятельно разминировать землю? Первый фактор — то, что цена разминирования значительно выше. Второй — фермер имеет арендные обязательства перед арендодателем и продолжает платить арендную плату, несмотря на то, что не пользуется землей. Он не может себе позволить дополнительные убытки — платить за землю, которой не пользуется, — поэтому пытается собственными силами заняться разминированием.

Это абсолютно неправильный подход, он несет высокие угрозы жизни и здоровью самого фермера, а также видим, с практической точки зрения, что дополнительные убытки формируются за счет уничтоженного имущества.

Мы рекомендуем фермерам не заниматься этой деятельностью, а искать модели взаимодействия с донорскими организациями, которые будут обеспечивать 100-процентную компенсацию этой деятельности.

— И вторая проблема — работа «черных» саперов. В чем самая большая опасность, скажите пожалуйста? Почему не следует обращаться к таким людям?

— Самая большая опасность в том, что это недобросовестные люди. Они формально занижают цену, чем привлекают фермера, которые разминируют землю. В то же время не делают реального разминирования, поверхностно анализируют, и, как следствие, мы видим подрывы на тех землях, где якобы осуществлено разминирование.

У них отсутствует ответственность, потому что такая деятельность не нормирована законом, нет договорных отношений и ты не можешь доказать, что кто-то тебе гарантировал результаты. Поэтому фермер остается под угрозой, рискует своей жизнью.

— Обращаясь к такому «черному» саперу, фермер четко понимает, к кому обращается? Или как это происходит?

— [К ним идут] потому, что дешевле. Экономически необоснованно инвестировать в разминирование, потому что это очень дорогой ресурс. Но фермер взвешивает с экономической точки зрения, что ему все равно надо нести риски и расходы на арендную плату за землю, и если он не будет выращивать продукцию, просто обанкротится. Поэтому фермеры идут на этот риск, но он неоправданный.

Это делается из-за того, что в Украине нет инструментов эффективного разминирования этих земель, когда бы это фермеру 100% компенсировали. Мы ждали программу 80:20, в целом программу правительства по разминированию, более двух лет. Только в марте она принята, до сих пор никто не воспользовался ею, потому что еще не обработаны дополнительные подзаконные акты, договоры не сформированы.

— Полная законодательная база не сформирована.

— Да, они не могут воспользоваться этой программой. И даже пользование этой программой финансирования из госбюджета может быть экономически обоснованным только по НТО — нетехническому обследованию. Цена этого вопроса примерно 100 долларов и это имеет свой экономический эффект, чтобы быстро возвращать участок в обработку. А [цена] разминирования такова, что дешевле изменить земельный участок или купить очищенный, свободный от минного загрязнения.

— Какой результат работы официальных саперов? Наверное, выдается какой-то сертификат, территория определется как разминированная? И какой результат работы «черных» саперов — никаких табличек, сертификатов, гарантий?

— Именно так. Официальный сапер формирует отчет, он попадает в Центр противоминной деятельности. ЦПМД как контролирующий орган, который сертифицировал сапера на противоминную деятельность, выезжает на место, подтверждает и выдает документы, обозначает это на карте, которая является общедоступной, что этот земельный участок является безопасным для обработки.

Это документально сопровождается и есть обязательства. Есть также страхование рисков — как жизни и деятельности саперов, так и оператора противоминной деятельности. Фермер абсолютно защищен как с экономической точки зрения, так и по безопасности жизнедеятельности.

— А как задерживать тех «черных» саперов? Или их вообще никто не ищет?

— По нашему мнению, их никто не ищет, и этот вопрос не решается сугубо потому, что нет инструментов ответственности. Ты не можешь причинно-следственные связи доказать в правоохранительных органах, что кто-то что-то сделал. Это на словах, «черная» сторона экономики. Доказательной базы нет и ответственности нет. Когда ответственности нет, этот инструмент продолжает существовать.

— Теперь к позитивным, правильным примерам вернемся. Вы сейчас масштабировали работу, предоставляете услуги по гуманитарному разминированию коллегам. Как это происходит? Куда обращаться тем, кто действительно нуждается в таких услугах?

— У нас на сайте есть отдельный раздел гуманитарного разминирования, там есть контакты нашего руководителя департамента Андрея Волика, а также руководителя сектора Максима Советкина. Вы можете заполнить заявку, форму, что вы нуждаетесь в таком разминировании. Мы со своей стороны ищем доноров и просим также фермера быть активным, освещать проблему, что он не может финансировать [разминирование], и даже имеющаяся программа недостаточна для того, чтобы это было экономически выгодно, дабы он был способен выжить и продолжать работать в «белой» экономике.

— Сколько проходит времени от момента подачи заявки и до того, как поле будет разминировано?

— КПД машины — примерно 0,8−1 га в день. В наших планах четыре машины, до 2025 года программа, которую мы сейчас разработали, — это примерно 1400 га на нашу компанию. Если говорить о конкретных земельных участках, все зависит от наличия финансирования, донора, который бы профинансировал разминирование.

World Food Program такую программу запускает в Николаеве и Николаевском районе. Мы как компания, к сожалению, не можем себе сегодня позволить продолжить донорскую помощь и бесплатно делать это для фермеров, потому что наша компания понесла значительные убытки — более чем на 430 миллионов долларов.

Работаем, к сожалению, на 30% своей мощности, 50% зернохранилищ компании Нибулон в Украине находятся на реках Днепр и Южный Буг. Эти реки — внутренние водные пути международного значения, они заблокированы с первого дня войны, как и экспортные ворота — экспортный николаевский портовый узел.

Также у нас заблокирован почти весь флот — это 700 миллионов долларов инвестиций, который не может сегодня работать даже на Дунае, потому что это единственный порт, который с первого дня не обеспечен эвакуацией. Мы бесплатно за свой счет не можем делать это для фермеров и ищем донорские организации.

Среди доноров, с которыми мы нашли общий язык, — это DEG Impulse. По этой программе планируется 4,9 млн евро предоставить на CAPEXы, машины разминирования, которые мы ожидаем. Мы ищем на OPEXы — текущие расходы, которые соизмеримы с CAPEXами.

— Еще раз поговорим о тех этапах цикла разминирования, через которые проходит земля, когда фермер обращается в компанию, которую вы представляете. Чтобы нашим слушателям, не фермерам было понятно, что происходит. Сначала НТО, правильно?

— Да, НТО — это сбор информации, что реально делалось на этих земельных участках. Она собирается от жителей, аэрокосмических сведений, съемок. А также собирается информация от ВСУ, ГСЧС: осуществлялись ли какие-то мероприятия противоминной деятельности, есть ли оперативная информация о том, что земельный участок заминирован.

По результатам НТО, по примеру нашей компании, около 80−90% земель можно вернуть в обработку. Это именно те земли, где транзитом проходили рашистские войска и не было активных боевых действий. В Украине 150 тысяч кв. км было на начальной стадии [вторжения] в марте-апреле захвачено, временно оккупированы агрессором. В дальнейшем 50 тысяч кв. км были деоккупированы и это именно те земельные участки, где не велись активные боевые действия и можно достаточно быстро вернуть их в обработку именно за счет НТО. А остальные 10% — это земли…

— Активно заминированы. То есть там мина на мине и надо работать по-другому.

— Да, мина на мине. Противопехотные, противотанковые мины… Разнообразие мин требует комплексных мер — ты не можешь применить только машину или только ручное разминирование. В зависимости от конкретного земельного участка, имеющейся информации о нем, применяется тот или иной метод, синтез методов разминирования, дабы обеспечить безопасность саперов и максимально эффективное использование техники.

— А что будет окончательной точкой — все, территория разминирована? Как это понимают специалисты?

— Оператор противоминной деятельности предоставляет отчет и ЦПМД утверждает отчет по результатам аудита и контроля. Утверждение этого отчета ЦПМД является финальной стадией, земельный участок уже можно использовать безопасно для фермера и населения.

— Расскажите о разминировании вручную, техническом разминировании.

— Разминирование вручную и техническое разминирование используются одновременно, в соответствии с земельным участком. Оно может быть последовательно, параллельно или путем синтеза.

Иногда машина специально останавливается, чтобы не разрушить технику. Если у тебя есть информация, что впереди машины противотанковая мина, ты используешь ручное разминирование. За машиной проходит человек, есть линии безопасности движения по земельному участку, удаляется противотанковая мина и машина продолжает работу. Это комплекс управленческих решений, какое именно разминирование использовать на конкретном этапе, даже можно сказать на конкретном квадратном метре, чтобы максимально эффективно давать результат возвращения земли в обработку.

— Разминировать украинские сельскохозяйственные территории возможно? Но нужно это делать правильно.

— Однозначно, это нужно делать. Эти 50 тысяч кв. км — это около пяти млн га, которые обеспечивают жизнедеятельность 50−60 миллионов граждан в странах, которые импортируют наше зерно. Это хлеб, это жизнь этих людей.

Вместе с тем это вопрос экономической безопасности; поскольку фермеры обрабатывают эту землю, это заработок. А мы все знаем, кто не кормит собственную армию, тот кормит армию оккупанта. Весь этот комплекс направлен на возвращение и сохранение жизней стран, страдающих от голода, это экономическая и продовольственная безопасность мира. И вместе с тем это экономическая безопасность Украины, чтобы продолжать свою жизнедеятельность, инвестировать в развитие общин на местах.

Метки: Нибулон